Скульптор Илья Ставский: от музыки – к тишине

А вы знаете, под какую музыку создавался памятник «отцу ВДВ» генералу Маргелову, установленный в конце сентября в Иркутске на бульваре Гагарина? Об этом нашему секретному агенту поведал автор монумента, скульптор Илья Ставский (кстати, он и его отец Евгений Ставский также являются авторами «Туриста», «Свидания», «Памятника учителю» и других скульптур, украшающих улицы города). Он же рассказал и о том, какая музыка, с его точки зрения, вообще наиболее способствует творческому процессу.

1.

Мои детские музыкальные вкусы, наверное, не сильно отличаются от симпатий других представителей моего поколения. Родители постоянно включали мне пластинки «родом из СССР», самой любимой из которых стали «Бременские музыканты» - по сути, это была звуковая дорожка из одноименного мультфильма. Нечего и говорить, что главным хитом данной пластинки для меня являлась «Песня друзей» или, как ее гораздо чаще называют – «Ничего на свете лучше нету». В то время мне было, наверное, года три-четыре и я постоянно просил ее включить. Во многом эта вещь определила мое отношение к жизни: дух приключений и путешествий остается со мной до сих пор. Эта песня звучала и в школьных походах, и в поездках на практики по живописи во время учебы в художественном училище. Стоило кому-то затянуть первую строчку – и все как один подхватывали и начинали ее петь.

2.

Нужно сказать, что в школьные годы меня абсолютно не интересовала ни музыка, ни построенные на ее основе субкультуры, ни дискотеки – если честно, и сама школьная жизнь не вызывала особого интереса. Я был целиком поглощен рисованием и учебой в художественной школе. Так что, к моменту поступления в художественное училище мой условный плей-лист был девственно чистым. Тут-то меня и подстерегло такое явление как русский рок. Дело в том, что на тех занятиях, где мы занимались живописью, преподаватели разрешали нам включать негромкую музыку – что-нибудь ненавязчивое и не очень ритмичное. Так что, мои одногруппники постоянно приносили с собой кассеты и включали их на общем магнитофоне. Очень часто в нашей аудитории звучал «Nautilus Pompilius» - альбомы этой группы притаскивала одна из девушек, серьезно увлекавшаяся их творчеством. «Нау» и стала первым музыкальным открытием в моей сознательной жизни. Их песни как нельзя лучше сочетались с творческим процессом: мягкая музыка без излишней тяжести и довольно философские тексты. А вслед за «Наутилусом» начал слушать и «Кино», «ДДТ», «Агату Кристи», «Алису» - в общем, весь этот «джентльменский набор». Потом пошел зарубежный рок и металл. Был даже период, когда я считал себя металлистом и носил кожаную косуху с блестящими заклепками, но это быстро мне надоело: нескольких месяцев с лихвой хватило, чтобы разочароваться в субкультурах и понять, что это – бесполезная трата времени, которая ни к чему не приведет.

3.

После окончания художественного училища я на шесть лет уехал в Красноярск – продолжать художественное образование в Красноярском государственном художественном институте им. В. Сурикова. Первые годы запомнились в основном общагой и развеселой жизнью в ней. Как говорится, от сессии до сессии живут студенты весело – мне, например, до сих пор иногда снится, что я не могу сдать экзамен по начертательной геометрии. Можно сказать, что это было время вечеринок – и соответствующей музыки. Порой мы вытаскивали колонки в коридор нашего общежития и «зажигали» на этих «коридорных дискотеках» до появления коменданта – и, как ни в чем не бывало, продолжали танцы после его ухода. А колонки «качали» то «The Offspring», то Eminem. Да, в общем-то, без разницы – лишь бы погромче да поритмичнее! Мне же эти слегка безумные годы отчего-то запомнились песней «Сид и Нэнси» группы «Lumen». Кстати, ее я впервые тоже услышал во время занятий живописью – в институте также процветала практика создавать музыкальный фон во время занятий.

4.

А на старших курсах я стал глубоко интересоваться классической музыкой и слушать Чайковского, Моцарта, Де Бюсси, Шнитке – можно сказать, открыл для себя целый мир! Началось все с диска, который принес на занятия в институт мой однокурсник – как сейчас помню, там была записана подборка популярных композиций Моцарта. И эта музыка вдруг проняла меня до глубины души! Может быть, дело в том, что у нас была довольно неплохая музыкальная техника (как говорит моя жена, профессиональный музыковед, настоящие специалисты проверяют качество подобной аппаратуры именно при помощи классической музыки). А быть может, к тому моменту просто я сам как личность дорос до классики. Но, как бы то ни было, этот эффект был закреплен во время концерта местного симфонического оркестра, на котором я вскоре оказался – совершенно случайным образом. Звучал Чайковский, а по моим рукам и спине бежали мурашки восторга! И как-то так получилось, что вскоре после этого во время институтских занятий мы стали все чаще слушать классику, попутно сделав весьма интригующее открытие: под нее творческий процесс протекал гораздо результативнее! Наверное, это вполне закономерно: ведь учеными доказано, что классическая музыка благотворно влияет на нейроны головного мозга. Не случайно ее включают умственно отсталым больным, отмечая благотворный терапевтический эффект, который она оказывает на этих людей. А лично для себя я сделал вывод, что весь этот рок, который я слушал ранее, деструктивно влияет на сознание, классика же, напротив, является для него замечательным лекарством.

5.

Быть может, это всего лишь совпадение, но вскоре после того, как я начал слушать классическую музыку, в моей жизни появилась девушка из этого самого мира – моя будущая жена Ксения, которая тогда училась в Академии музыки и театра. Она жила в том же общежитии, что и я сам, а в их комнате звучала самая разная классика: в том числе и классика джаза и эстрады. Именно с тех пор я полюбил песни Эдит Пиаф – Ксения и ее подруги очень часто включали их при мне, и эта музыка всегда ассоциировалась у меня с аристократичностью и утонченностью.

6.

Кстати, художникам – в самом широком смысле этого слова – вообще рекомендуется работать под классическую музыку, особенно если они работают в жанре академической классики. Не случайно многие из них очень любят радио «Орфей» - это российский государственный радиоканал классической музыки (к сожалению, иркутянам оно не доступно). К примеру, его постоянно слушает один из известнейших российских скульпторов Михаил Переяславец (его работы установлены во многих городах страны, в том числе и в Иркутске: это памятники Вампилову, Пушкину и Якову Похабову). Более того, он настоятельно рекомендует эту радиоволну своим студентам из Московского государственного академического художественного института им. В. Сурикова. А лично мне радио «Орфей» очень помогло, когда прошлой весной я трудился над памятником генералу Маргелову в цехе «Лит Арта» (это расположенный в Подмосковье крупнейший литейный завод страны, для российских скульпторов он является тем же, чем Голливуд - для американских кинопроизводителей. Большинство памятников, установленных в последние годы в Иркутске, отливались именно там – прим. секретного агента). Был определенный момент, когда работа застопорилась и я не очень понимал, куда двигаться дальше. А по радио шла передача, посвященная Великой Отечественной войне и Дню Победы. И вот, когда заиграла песня на слова Расула Гамзатова «Журавли» в исполнении Марка Бернеса, у меня словно пелена с глаз спала, словно сам собой выстроился образ, и я тут же осознал, что и как нужно сделать!

7.

После окончания очередной работы я люблю приехать к себе на дачу, сесть на траву в позе лотоса и слушать шум листвы и ветра, пение птиц. Это божественная музыка, гораздо лучше любой классики!

8.

Понять, что истинная красота заключается в естественной природе вещей, мне помогла тибетская поющая чаша – это древний музыкальный инструмент, использовавшийся как в религиозных целях, так и как инструмент для медитаций и релаксации. Однажды на день рождения мне сделали такой замечательный, хотя и очень простой с виду подарок: бронзовая чаша и деревянный пест, которым нужно водить по ее краю. В результате этого трения рождается продолжительный, глубокий, поющий звук. Эти звуки я мог воспроизводить часами, полностью погружаясь в этот процесс, и в них я слышал то море, то дождь, то ветер, то гром. Именно тогда я и осознал, что человек может только сымитировать природу, но ничего лучше он создать просто не сможет.

9.

Примерно в это же время у меня родился сын, и спустя пару месяцев я услышал еще один пример прекрасной, истинно божественной музыки – смех младенца. Это гораздо круче и всяких «роллингов» с «битлами», и произведений классических композиторов!

10.

Когда я засыпаю, то наслаждаюсь музыкой, которая вообще вне всякой конкуренции – это тишина. Тишина – это состояние предвечного бытия, в котором нет ничего, и одновременно есть абсолютно все. Я думаю, далеко не случайно среди пользователей Apple iTunes очень популярна «AаааVery Good Song» («Ооооочень хорошая песня»), выложенная туда год назад неким Самиром Мезрахи – это десять минут полной тишины. Еще один пример подобной музыки - пьеса американского композитора Джона Кейджа «4′33″». Во время ее исполнения музыканты не извлекают никаких звуков из своих инструментов. Кстати, в последнее время я зачастую работаю в тишине – и очень доволен получающимися результатами.

Еще примечательные публикации о примечательных иркутянах