Carpe diem

Для древнего грека ярость стихии имела назидательный посыл, китайца и японца учила смирению, англичан – чувству юмора. Сибиряк просто, согласно заветам Горация, ловит момент.

Гром грянул в пятницу. Земля вокруг забулькала, обернулась кипящей овсянкой. Небо дулось, сварливо швыряя в прохожих воду, сейчас больше похожую на наждачную бумагу. Я отважно шагал сквозь осадки, когда в трех метрах впереди, под порывом ветра, в лужу рухнул дорожный знак «Въезд запрещен», более известный как «кирпич». «Это знак», – мелькнуло в голове. Еще помню, поразился всей глубине собственной меланхолии, апатичности воображения. Другой человек на этом самом месте подумал бы, если с неба перед тобой шлагбаумом падает кирпич, – знак следует понимать в смысле «знамение». Остановиться, покаяться, ибо грядет. Я же вяло констатировал факт. Это – дождь, это – лужа, это – знак, идем дальше.

Или вот навстречу идет гражданин. Мгновение назад он был венцом тысячелетней культивации человека. Но вот внезапная разлука с машиной и следствие: мокрый деловой костюм, по ветру полощется мокрый, похожий на флаг карибской державы галстук. Узел на галстуке ослаблен, видимо гражданин дал волю чувствам. Обычно сдержанный, подтянутый, словно капитан флагманского корабля, он только что взглянул в глаз циклона и поддался веселому фатализму. Одной рукой он сдерживает порывистую фетровую шляпу, а в другой сжимает (внимание!) трубку. Да-да, именно курительную трубку. Сейчас люлька отсырела, не коптит и годится только на производство мыльных пузырей. Образ крокодила Гены растворяется в струях непогоды.

На Байкальской пробка. На провода рухнуло дерево, разом обратившись новенькой плотиной. Жарко, душно, сыро. Повсюду ломаные сучья. Они превращают тополя в баньяны, фонари – в финиковые пальмы, провода – в лианы. По лужам с улюлюканьем бежит ватага малышей. Вдруг там, в первобытных джунглях, слышен рев. Маленькие дикари пугливо сигают в сторону и хохочут. Скрип тормозов автобуса рисует в их фантазии крик диплодока.

Кругом бескрайнее море. Наплевав на все, идешь по колено в воде. Встречаюсь взглядом с девушкой. Она утвердилась под деревом, на крохотном клочке суши. Мокрое до нитки платье облегает тело Венеры, яркая улыбка сияет маяком. Сегодня она – Робинзон. Она обожает свой остров и пятницу.

Уже после, когда Солнце, как масло из каши, наконец выглянуло из-за туч, я шел по бульвару Гагарина и наблюдал огромный, вырванный с корнем тополь. У гигантского, прополотого бурей сорняка стояла группа испанских туристов.

– Grandioso! Caramba! – причитали они по-флибустьерски. Они столкнулись с иррациональным. Россияне безучастно проходили мимо. Шторм? Какой шторм? Ах этот…

Сибиряк – дитя апокалипсиса. Он не ищет бури, но находит в ней покой.

***

Об авторе: иркутянин Dadson – автор популярного блога в Живом Журнале (http://dadson.livejournal.com/), лауреат сибирской премии BlogBest «За лучший текстовый блог». Это – его премьера на страницах «Иркутской Торговой газеты» (и, насколько известно редакции – печатной прессы вообще). Фото Евг. Козырева