Гомбо Зориктуев: откуда есть пошел известный мастер брендов

Известный иркутский дизайнер Гомбо Зориктуев рассказал о своей биографии и истоках творчества

Дизайнер Гомбо Зориктуев известен многим иркутянам. С 1993 года он создает уникальные бренды - фирменный стиль, образ компаний. О себе он рассказал в большом интервью газете Иркутск.

Родился я в Республике Бурятия, в Улан-Удэ. Мама работала в сфере культуры, в республиканском научно-методическом центре, папа - известный художник-график. Родители очень любили музыку, у нас было много грампластинок, и вся городская интеллигенция - певцы, скульпторы, архитекторы - приходила к нам в гости, так что я рос в творческой атмосфере. Говорят, ремесло берут глазами. Я многому научился у отца, исподволь наблюдая, как он работает. У него всегда было много заказов: он оформлял книги, делал афиши, пригласительные. Дома были дорогие голландские краски, кисти, перья. Зная это, одноклассники поручали мне рисовать школьную стенгазету. Конечно, отец мне помогал: объяснял, что такое угол наклона, показывал, что и как.

С женой Ларисой я познакомился на отдыхе, на Щучьем озере в пригороде Улан-Удэ. Она жила в соседней палатке с двоюродными сестрами. Уезжая, из вежливости обронила фразу: "Будете в Иркутске, заходите". Через неделю я прилетел с небольшим чемоданчиком, а через полгода мы поженились. Родственники жены тогда схватились за голову: о, бедная девочка, к кому попала… Их можно понять: художник - ну что это за профессия для мужчины? А потом, я же из другой родоплеменной бурятской группы - я цонгол. Это были воины, легионеры. Есть версия, что наши предки родом из Тибета, из места, которое называют Цонгол. Когда они пришли в Россию, служили в составе пограничной стражи и за это получали деньги. Был даже цонгольский казачий полк, и многие цонголы перешли в казачье сословие. Но я ушел, оторвался от своих, а с местными не сошелся. С Ларисой мы живем вместе больше 30 лет, вырастили троих детей, внучке полтора года. Звучит высокопарно, когда говорят, что жена посвятила себя семье, но это именно так. Мы снимали квартиры, у нас росли дети, а это детские сады, школы, поликлиники - ей всегда было чем заняться.

Еще во втором классе меня отдали в балетную школу. Мне все там нравилось - сольфеджио, французский язык, история музыки, но я дрался, приставал к девочкам, и меня выгнали. Пришлось вернуться в обычную общеобразовательную школу одного из самых шпанистых районов Улан-Удэ. В то время в стране был такой культурный феномен: ежегодный смотр-конкурс коллективов художественной самодеятельности. Это было модно, этим увлекались все. Каждая школа выставляла свои творческие коллективы, в том числе и хореографические. Мы тогда были чемпионами города по латиноамериканским танцам. Бальные танцы у нас по совместительству преподавала выпускница ГИТИСа, которая работала в институте культуры. А институт культуры очень много давал городу, создавая интересную творческую, креативную среду… Кроме культмассовой работы и бальных танцев я серьезно занимался подводным плаванием, входил в сборную республики. Так что, когда многих моих одноклассников после восьмого класса попросили перейти в ПТУ, меня оставили, потому что был нужен школе для улучшения показателей.

Когда в стране началась перестройка, было не до поисков себя, нужно было на что-то жить. Я пошел в сталелитейный цех локомотивовагоноремонтного завод. Работал слесарем. У меня был 3-й разряд токаря, который получил еще в школе, на уроках в учебно-производственном комбинате. Тогда было принято получать смежные профессии, и я стал газорезчиком и слесарем по мостовым кранам. В цехе был самым молодым дежурным слесарем. Работа нравилась. Это было очень ответственно, потому что днем работала целая бригада слесарей, а во вторую и третью смены оставался кто-то один, который мог собственными силами исправить поломки.

Моим первым местом работы стал Иркутский драматический театр им. Охлопкова...Я был молод и очень любознателен, мне тогда было чуть больше двадцати. Работал бутафором, как декоратор-оформитель расписывал репертуарные щиты, те, что на фасаде театра: справа - репертуар на месяц, слева - премьерная афиша.

До меня их писали с помощью трафаретов, и на это уходила уйма времени - до недели, а я делал за три часа. Как-то пришли ко мне специалисты из ТЮЗа и музкомедии: "Можешь показать?" А у меня как раз стоял заготовленный подрамник с горизонтальной разлиновкой. Беру кисть, краску и начинаю писать. Это произвело впечатление. В городе обо мне стали говорить. Но главное - в театре я подружился с нынешним директором Анатолием Стрельцовым. Приглядывался к его поведению, подмечал манеру говорить, выражать мысли. Смотрел, как он, настоящий ростовский казак, с роскошной шевелюрой и усами, с женщинами разговаривает - эпитеты, реверансы, пафос. Думаю: нет, у меня так не получится, но попытаюсь. И стал подражать ему: копировал манеру здороваться, общаться, под себя шлифовал. Еще из общения со Стрельцовым вынес для себя умение быстро переключать внимание с одной задачи на другую. У него есть удивительная манера размышлять вслух: "Погоди, Гошка, я думаю, здесь так…". А я его внимательно слушаю. Потом доходит до определенной точки: "А, это все ерунда". Значит, дальше эту мысль развивать не стоит, он ее отбрасывает. В этом профессионализм - моментальное переключение с одной задачи на другую.

• Гомбо - это не бурятское, это тибетское имя. У него такое же значение, как у Георгия: победитель, защитник от несчастий. Кратко Георгий - Гоша. В школе я был Гошей и остаюсь им для одноклассников и близких друзей, хотя сейчас они называют меня Гомбо. И когда я приехал в Иркутск, был Гошей, Гомбо стал позже, когда у меня появилась новая, современная, модная профессия - дизайнер, когда я уяснил, что такое брендовость, вошел во вкус своей профессии, стал понимать, что вокруг имени можно создавать легенду, что это психологический момент. Попробовал: "Гомбо дизайн". Вроде звучит - и понтово. Имя начало работать, смотрю - людям нравится. Так началась новая эпоха, и я понял, что Гоши уже нет… Набрал "мяса" в профессии и окончательно стал Гомбо. К этому времени подошел очередной возрастной этап, появились новые друзья, которые уже знакомились со мной как с Гомбо. Сейчас те, кто знал обо мне только понаслышке, знакомясь вживую, оценивают и соглашаются: да, Гомбо.

Когда Стрельцов в 1991 году уехал в Москву на стажировку, мне без него стало скучно: театральная среда замкнутая. И когда Стас Гольдфарб пригласил на работу в рекламное агентство "Весь Иркутск" при газете "Советская молодежь", я согласился. Пришел на должность бильд-редактора в коллектив, где под руководством Олега Желтовского тогда работал цвет иркутской журналистики - Коля Евтюхов, Леша Елизарьев, Юра Удоденко… Все были разные: кто занимался политикой, кто писал о спорте, кто разоблачал… Я обалдел. И каждое слово ловил! Ждал, скорей бы ночь прошла, чтобы завтра утром на работу! Было интересно, я был в гуще событий, знал всю журналистскую братию города. Там я понял, что самое сильное оружие - это слово. С той поры обожаю точные словесные формы. Они, кстати, не всем даются. Взять Высоцкого, простые слова песни: "Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так…"...И я наблюдал, как журналисты "Молодежки" восхищались смелостью заголовков и дизайнерских решений. Мы многому учились во время перехода с высокой печати на офсетную, в редакции чуть ли не ночевали, изучали программу, в которой шла верстка газеты. Именно там у меня появился первый компьютер, я узнал, что такое дизайн. Понял, что смысл слова может усиливаться в связке с другим, а текст - с помощью графических решений. В то время бизнес начал давать в газетах рекламу, эта культура только зарождалась и, конечно, вызывала отторжение у некоторых читателей. Помню первую рекламу страховой компании "Аско" - она была на всю полосу. И эту рекламу делал я. Помню шквал гневных звонков в редакцию: "Вам что, писать не о чем?" Второй рекламный блок в газете разместил завод "Труд". На интервью к Юрию Тену поехала Наталья Латышева, она и представила меня как дизайнера. Это был один из первых моих логотипов.

В 1992-м я засобирался было в Новую Зеландию...не поехал, о чем не жалею. Абсолютно. Позже народ ринулся в Москву, потому что уровень зарплаты там был другой, информации больше… Мне ехать смысла не было. Многие ведь уезжают потому, что их здесь недооценили...Мне хотелось, чтобы мои работы дороже стоили. Это же соревнование, да? Когда у всех ценник - сто рублей, а я выставляю триста, это заставляет людей задуматься: почему? Но позволить себе так делать может не каждый: чтобы получить тот гонорар, который ты хочешь, нужна штука такая - компетенция...Все имеет значение, включая обувь, носки, цацки: в чем ты придешь на встречу с клиентом, как начнешь разговор и как его закончишь…Объясню. Это нарратив. Общество, события, среда рождают своих героев.

Вообще я удачливый. Но не везунчик. Я сам всего добиваюсь, и не было никогда ничего такого, что незаслуженно мне упало. Легко ничего не дается. Успех - это результат высокой работоспособности, трудолюбия и дисциплины. Знанием тоже нужно уметь распорядиться. Вникнуть в детали.

Иркутск - это место силы. С давних времен Иркутск был центром, в котором пересекались представители разных культур и сословий: торговцы, офицеры, каторжники. Среди каторжников были и бандиты, и высоколобые политические. Этот людской коктейль плюс геологически сильное место создали предпосылки для появления особой популяции, кажется, сейчас это называют "иркуцкость". Город - он такой… Город крайностей. Мне кажется, в России есть только два города с таким внутренним ресурсом. Только в Санкт-Петербурге могли убить Распутина и сбросить тело под лед, а в Иркутске - Колчака. В любом другом городе этого просто не могло бы произойти, исключено. В силу разных причин: ментальность, характер.

В моей жизни было поровну плохого и хорошего. При общении с людьми мой мозг, как системный блок, выдает потенциал того, с кем общаюсь по этим лекалам, предупреждает, чего стоит ждать. Лекала работают не только в сфере межличностных отношений, но и в профессии. У меня собрана внутренняя библиотека событий, в которой много стеллажей с каталогами. Без нее человеку не на что опереться. Нужно анализировать все, что попадает в поле зрения: впечатления от общения, перехода через улицу, встреч, свиданий, фильмов, книг, секса, работы, погоды, праздников… Эту картотеку надо тщательно собирать, выстраивать, чтобы она работала эффективно.

Хорошо, что есть фейсбук. Это такая лакмусовая бумага: читая аккаунт некоторых людей, я понимаю, что мне не надо искать с ними знакомства, потому что я уже понял, кто они такие. Есть те, кто много хайпует и не может вовремя остановиться. Есть много хороших, добрых, искренних людей.

• Кстати: а какую музыку любит Гомбо Зориктуев?