Музыкальная составляющая Театра Александра Гречмана

Для Александра Гречмана - иркутского режиссера, основателя и бессменного руководителя одноименного авторского Театра – музыка является одним из главнейших компонентов его постановок. Естественно, для этого годится далеко не каждая мелодия – необходимо, чтобы она обладала мощной внутренней драматургией и сообщала спектаклю необходимые интонации. Именно такая музыка и является «фирменной чертой» Театра Александра Гречмана – о ней и пойдет речь в сегодняшнем выпуске Иркутской VIP-прослушки.

1.

Самым первым поставленным мною спектаклем стал – ни много, ни мало! – «Ромео и Джульетта» Правда, в моей интерпретации он носил другое название – «Ромео, с добрым утром». Двумя важнейшими, на мой взгляд, его «изюминками» стали: исполнительница главной роли и музыка, звучавшая в этой постановке. Однако обо всем по порядку. Эта история началась с того, что в 1990 году какая-то (за давностью лет уже не помню, какая именно) заезжая труппа привезла в наш иркутский драмтеатр свою версию бессмертной шекспировской трагедии. У меня были билеты во второй ряд, откуда было хорошо видно, что Джульетту играет рыжеволосая дама далеко не первой молодости. А самое страшное – когда она начала говорить, у нее во рту сверкнула золотая фикса! Этого я уже никак не смог перенести: досматривать спектакль оказалось выше моих сил. В этот момент я и решил сделать свою собственную постановку – и обязательно с «аутентичной» Джульеттой, которой, согласно Шекспиру, только-только исполнилось четырнадцать лет. Ее я в итоге нашел на конкурсе чтецов в иркутском Дворце пионеров – Свету Иванову, которая сегодня известна всей театральной России как звезда МХТ имени Чехова Светлана Иванова-Сергеева. Кстати, эта актриса «табаковской» труппы стала еще и супругой другого нашего знаменитого земляка - драматурга, актёра, кинорежиссёра, сценариста и продюсера Ивана Вырыпаева…

А второй «изюминкой» моей постановки стала музыка Жана-Мишеля Жарра. Его «Этниколор» был тогда в большой моде, эти нереальные и какие-то космические мелодии, сопровождаемые криками мамонтов, раздавались тогда из многих магнитофонов страны. У меня же они подчеркивали такие острые трагические моменты, как гибель Джульетты – и эта музыка отлично «держала» всю молодежь. Ведь первейшей своей задачей я считал необходимость захватить внимание молодых зрителей – целиком и полностью, не позволив им зевать и шуршать конфетными обертками, как это происходило во время спектакля заезжей труппы в «Охлопкове». И Жан-Мишель Жарр помог мне с блеском решить эту задачу. Нашу постановку смотрели по сотне юных зрителей зараз, и все они находились «здесь и сейчас»: замирали, затаив дыхание, смеялись и пускали слезу.

2.

Следующий мой спектакль, «Вы столь забывчивы, сколь незабвенны», был полностью построен на музыке Альфреда Шнитке. Тогда, в 1993 году, я находился под большим впечатлением от свежеопубликованных пьес Марины Цветаевой – их я купил на черном рынке в Риге. До этого я даже не подозревал, что поэтесса работала еще и в таком жанре – для меня это стало настоящим открытием. Три из восьми цветаевских пьес и легли в основу спектакля. По мнению многих зрителей, он получился очень вдохновенным и даже каким-то воздушным. Полагаю, что во многом это – заслуга Альфреда Шнитке, ведь в поисках музыкальных фраз для своей постановки я перелопатил практически все наследие великого композитора. И настолько глубоко погрузился в его творчество, что оно еще очень долго не отпускал меня – концерты Шнитке я широко использовал и в своей следующей работе под названием «Майне кляйне Павел» (правда, туда я еще добавил немного немецкой оперной музыки). В общем, это абсолютно мой композитор, который создавал поистине магическую музыку.

3.

Одной из самых значимых лично для меня работ стал спектакль «Возвращение со звезд», поставленный по роману Станислава Лема. А красной нитью, прошедшей через всю постановку, была красивая мелодия бразильского композитора Эйтора Вила-Лобос – очень возвышающая, в которой одновременно звучат и вселенская тоска, и надежда на лучшее. Все это как нельзя лучше отвечает и внутреннему миру главного героя, и самому контексту романа.

4.

Необходимое для спектакля настроение может создавать не только «высокая музыка», но и так называемая «попса». К примеру, буквально на днях в иркутском ТЮЗе состоялась премьера моей работы «Сураз», поставленной по одноименному произведению Василия Шушкина. В ней я использовал «финскую польку», прозвучавшую в фильме «Особенности национальной охоты», а затем широко раскрученную в самых разных интерпретациях: и с «родным» финским текстом, и в различных перепевках на русском языке. Несмотря на свою «попсовость», эта залихватская мелодия оказалась настолько «настроенческой», что сумела задать интонацию всему моему спектаклю. Эта полька в различных ее вариациях не только подчеркивает и оттеняет характеры героев, но и своим лихим звучанием выступает в качестве контрапункта к трагедии, происходящей на сцене. Да, эта простая мелодия – далеко не музыка Шнитке. Но, тем не менее, в данном случае она полностью отвечает моим требованиям – кстати, подобным образом работает и столь же простая мелодия, проходящая красной нитью через гениальный фильм Георгия Данелия «Кин-Дза-Дза».

5.

В каждом своем спектакле я стараюсь показать и дух того времени, когда происходят описанные в нем события – в этом тоже очень помогает музыкальная составляющая. Например, в «Утиной охоте» мы использовали музыку Эдуарда Артемьева, культового композитора 70-х – к этому времени и относятся действия пьесы Александра Вампилова. А в работе над постановкой пьесы Теннесси Уильямса «Орфей спускается в ад» я остановил свой выбор на композиции Луи Армстронга «Let my people go» – ведь и сам драматург родом из Америки, и действие его пьесы происходит там же. Так что, эта очень американская джазовая музыка (ведь джаз зародился и состоялся именно там) и стала лейтмотивом всего спектакля.

6.

Наш театр всегда старался быть «на волне» или, как говорят сегодня, «в тренде». Географически мы находимся в здании Энергоколледжа, и, соответственно, большая часть и актеров, и зрителей – это молодые люди. Так что, приходится соответствовать их запросам на современное искусство – и где-то даже просвещать их, знакомя с какими-то новыми явлениями в мире музыки. К примеру, в середине 90-х до Иркутска только-только добрались записи французской группы Art Zoyd, которая сочетает в своем творчестве авангардную электронную и академическую классическую музыку, фри-джаз и прогрессивный рок. Мы тут же взяли их в работу и использовали для нашего спектакля «Человек, который смеется» по одноименному роману Виктора Гюго. К слову сказать, нашу труппу с творчеством Art Zoyd познакомил Юрий Герасимов – звукооператор и звукотехник театра, очень продвинутый по музыкальной части. Недаром он стал одним из основателей иркутской студии этнической перкуссии «Этнобит».

7.

А для своего «Гамлета» я использовал готическую музыку – музыкальной основой спектакля стал альбом «Mordenheim» австрийской команды Grabesmond. Здесь хочу особо отметить, что сама по себе готическая музыка меня абсолютно не увлекает – мне гораздо ближе, к примеру, Pink Floyd, The Beatles или Воскресенье. Но для конкретно взятой постановки она подходит как нельзя более кстати, создавая необходимую музыкальную – и не только музыкальную! – атмосферу.

8.

Еще одним примером того, как музыка создает у зрителей настроение, необходимое мне как режиссеру, является мой спектакль для ТЮЗа «Победитель», поставленный на основе мемуаров Иннокентия Смоктуновского и рассказов Виктора Астафьева. Речь в нем идет о самых важных вещах – о жизни и смерти. Ведь когда нужно пройти между ними по тонкому лезвию войны, человек, эта маленькая песчинка, приближается к Богу. И чтобы подчеркнуть эту драматургию жизни и смерти, годится лишь органная музыка. К примеру, готовясь к работе над этим спектаклем, я просмотрел много кинохроники военных лет, и порою накладывал на эти кадры музыку Баха – в результате они становились просто невыносимы, разрывая в клочья и сердце, и разум. Вселенское распятие человеческой жизни, по-другому не скажешь…

9.

Еще один спектакль, поставленный мною для ТЮЗа – «Дуэль». Эту пьесу о жизни и смерти Александра Сергеевича Пушкина написала участница моего театра Анна Стародубцева (в девичестве – Иоффе, она – дочь иркутского поэта Сергея Иоффе). В ней во всей своей красе и прозвучала великая Софья Губайдуллина. Ее симфоническая музыка обладает мощным, очищающим и даже каким-то апокалиптическим звучанием. Ее можно сравнить со Шнитке – только он более «остроугольный», а Губайдуллина достигает того же результата с истинно женскими мягкостью и эмоциональностью. Ее музыка придала спектаклю очень высокие и пронзительные ноты. Кстати, сама пьеса была написана Анной Стародубцевой еще несколько лет назад – для нашего театра. Но тогда мы ее все-таки не поставили, так что «Дуэль» «выстрелила только сейчас. И это, наверное, к лучшему, поскольку в то время я еще не открыл для себя в полной мере музыку Губайдуллиной. А без нее это был бы совсем не тот спектакль.

10.

В стародавние времена, когда не было интернета, рядом с моим телевизором всегда стоял магнитофон, настроенный для записи – чтобы запустить ее, достаточно было лишь нажать кнопку. Дело в том, что телевидение давало хоть возможность поймать какую-то мелодику, интонацию, необходимую для того или иного спектакля. И долгое время масса такого материала пролетала мимо меня: пока бежишь за магнитофоном и подключаешь его к телевизору, все уже заканчивалось. Так что, я, наученный этим горьким опытом, с определенного момента стал держать все необходимое наготове. Это принесло свои плоды: у меня до сих пор сохранилось много аудиокассет с такой «телевизионной музыкой». Судьба моей добычи бывала разной. Какие-то мелодии становились отправными точками для моих музыкантов (в театре всегда участвовали люди, бывшие с музыкой на ты), которые разрабатывали эти музыкальные фразы, понимая, что я хочу получить на выходе. А некоторые другие такие находки использовались, что называется, в оригинале. Например, композиция Жана-Филиппа Рамо «Tamburin» была использована в цветаевской «Метели».

Мать Наташи Королевой прилетела из США в Москву знакомиться с невесткой-стриптизершей

Мать певицы Наташи Королевой Людмила Порывай, проживающая в США и пропустившая свадьбу внука из-за болезни, приехала в Россию.

Сергею Звереву постоянно мешают спать шумные соседи

Король моды Сергей Зверев заявил, что более 20 лет ему не дают спокойно жить соседи по дому.

Новогодние корпоративы: кто из звездных гостей нынче дороже всего?

Больше других на новогодних праздниках смогут заработать некоторые артисты. В списке — певцы Филипп Киркоров, Лолита Милявская и Anna Asti, утверждает музыкальный критик и продюсер Евгений Бабичев

Внебрачный сын Киркорова возмущен «наездами» на звездного отца

Напомним, российского поп-короля обвиняют в ЛГБТ*-пропаганде.

Можно ли на самом деле запретить Хэллоуин?

Школьникам в ряде регионов страны власти официально запретили праздновать не только Хэллоуин, но и все варианты его «импортозамещения» — Тыквенный спас, Ночь нечистой силы и т. п.