Там, где нас нет

На Facebook'е меня недавно спросили, почему я вернулась из Германии. Это вообще ходовой вопрос, почти такой же, как правда ли, что все немцы занимаются сексом в белых носках. Люди удивляются, что я прилетела в Иркутск, ибо многие провожали меня в сентябре в один конец. А я с момента приезда до сих пор умиляюсь, когда гуляю по району рынка. Впрочем, обо всем по порядку.

Когда я улетала на три месяца на стажировку, цели «зацепиться и раскрутиться» в Германии у меня не было. У меня, к стыду, вообще нет позывов «валить из Рашки». Да и вообще срок моих «Европ» был ограничен визой, билетами и отпуском за свой счет. Хотя, что говорить, оно всегда хорошо там, где нас нет.

Наверное, Германия — одна из самых уютных стран для жизни. Культура, стабильность, защищенные права, социальные гарантии, порядок и все такое прочее. Но за три свои поездки в эту страну я поняла, что дольше трех месяцев мне там тяжело. Во-первых, от пресловутой ностальгии, во-вторых, от того самого порядка. Может, это просто не моя страна.

В Иркутске приятно жить потому, что тут ты востребован и нужен. Для начала — семье, а потом — друзьям. И еще — если здесь я более-менее могу себя считать качественным молодым специалистом, а на немецком рынке — даже с самым безупречным знанием языка в сфере медиа я никогда не буду так же конкурентоспособна, как в родной стране.

И потом — можете называть это комплексом уездного города — я там чужая. Это в Иркутске все двери открыты и люди милы, а там у тебя везде и во всем маячит так называемый Migrationshintergrund – подоплека неполноценного гражданина, по которой тебя необходимо эффективно интегрировать в общество. Я не уверена, что человек с провинциальным постсоветским качественным опытом может на сто процентов стать европейцем.

Я видела хорошие и довольные примеры. Когда человек рад, что его детям по пути в школу ничего не угрожает, когда доктор принимает по первому требованию — была бы проплачена качественная страховка. Я видела стабильные семьи эмигрантов с большим стажем — камин, сауна, дети, которые уже не говорят по-русски. Я видела взрослых людей, которые с радостью и — отчасти — тоской иждивенстовали на отлаженной социальной системе. И понимала, что Иркутск все равно милее. Хотя бы потому что дети мои будущие пройдут школу жизни и потому что я живу в обществе, к законам которого приспособлена.

Мои дедушка с бабушкой как-то эмигрировали в Германию. Прожив год в Магдебурге, с радостью вернулись домой. Бабушка говорит, что под конец ее бесили даже цветы на клумбах. И таки-да, даже цветы бесят. И никто не отменял дурацкого желания поговорить со «своими» людьми, которое испытывает каждый эмигрант, а — не побоюсь этой формулировки — сибиряк в особенности. На людей кидаться начинаешь.

Мама говорит о том, «что лучше быть первым на деревне, чем последним в городе» и о том, что «где родился, там и пригодился». И ведь это все правда ведь.