Право голоса на покупку унитазного ершика

Если вы считаете, что в Германии порядок и педантизм правят бал, то вы просто не были в местных студгородках. На лестницах можно найти много пакетов от чипсов и мимоходом оставленных коробок из-под йогурта. А местные коммуналки живут в режиме тотальной демократии. Потому что о том, что ты пошел в сортир по звукам прекрасно знают все жители шестикомнатной квартиры.

Немецкие студенты, как правило, живут в WG. Или, проще говоря, в коммуналке. Можно снять на шестерых квартиру в центре Берлина и педантично делить бытовые расходы, а можно устроиться в пригороде Берлина в общежитии. Среди деревьев, птиц, озер, турков и пенсионеров.

Простой иркутской девочке, которая изнежена наличием персональной жилплощади, сложно смириться с тем, что намерении принять душ необходимо оповещать всех соседей по коммуналке, потому как замка на двери в двухместный совмещенный санузел не имеется. Кстати, когда видишь душ, посуду, раковины и углы, то даже самой убежденной грязнуле хочется взяться за тряпку. Зато плавучие свечи расставлены по всем поверхностям на равном удалении друг от друга.

- Интернет? Да, нам всем не помешал бы, - сказал мой сосед из Туниса. - Но так как его надо оформлять вскладчину, нам нужно собрать на этот счет дискуссию. Вдруг кто-то не захочет платить два евро в месяц за вай-фай.

Насущные бытовые вопросы решаются общим собранием. Судя по тому, как другие WG завалены бутылками от пива и рома, демократия здесь весьма в почете. А отсутствие замка на двери — это совершенно прекрасно, так как невольное заточение за серией последовательно замкнутых дверей не лишит тебя прогулки по центру Берлина. Хочется русскому человеку в Европе вести себя прилично, но все эти ЧП располагают исключительно к тому, чтобы налакаться хозяйского рома и начать взламывать дверь.

Немецкие студгородки предусматривают все, что нужно для быта. Супермаркет. Злачный клуб, спортзал. Праченые. И прокат велосипедов. Да и внутри каждой коммуналки каждый создает себе самое уютное пространство для жизни на целый учебный семестр. Хороший тон — оставлять свой скарб следующим жителям: рисовую лапшу и соевый соус, пророщенные на подоконнике луковки, грязненькие стаканчики, венчик для взбивания яиц, разбитый телевизор, скелет икеевского кресла и много других полезных в хозяйстве вещей. Неясно только, где кончается личное пространство и начинается общественное с демократическими заморочками. Совершенно неясно.

Впрочем, расскажи я среднестатистическому иркутскому студенту об этой всей роскоши бытия, как бы он меня назвал? Наверняка буржуем. Да и как им не быть, когда кусочек деликатесного сыра Горгонцола стоит полтора евро, а бутылка роскошного рейнского вина — 99 центов?

Между тем, немцы никак не могут понять, почему русские родители сопровождают своих детей на вступительные экзамены в университет. После 18 лет лет здесь ребенок — отрезанный ломоть. Он может делать что ему вздумается лишь бы не мешал родителям наслаждаться преклонным сексом или кризисом среднего возраста. С другой стороны, обеспечивать ребенка до окончания университета — законодательный долг каждого родителя. Даже если дитятко учится до 30 лет. То есть если вечному студенту в 29 лет не хватает денег на пиво и сигареты, он вполне может подать на родителей в суд. Интересно, как бы это понравилось нашим омбудсменам?

В постГДРовской части Германии, впрочем, отношения между детьми и родителями несколько более душевные: можно выпить с батей водки, стрельнуть у него сигарету, и ритуально посетовать на социальную нестабильность. Бессовестная клевета на внутреннюю политику, пожалуй, одно из самых яркий наследий советской оккупации (переродившиеся коммунистические партии набирают на выборах весьма внушительное количество голосов и занимают приличное место в Бундестаге). Дети Саксонии со всей ответственностью идут работать — родители вряд ли потянут университетское образование и общагу.