Край. Дальше некуда

Недавно в прокат вышел очень разрекламированный фильм «Край». Видимо, я не так внимательно слежу за рекламой, раз ничего о нем не знало. А между тем, ленту намерены номинировать аж на «Оскар». Как выяснилось потом, большинство моих знакомых женского пола только и мечтают, что посмотреть это кино.

Может, дело в полуобнаженном Владимире Машкове в роли кочегара, то ли в столь редкой аутентично сибирской теме фильма. Глухая станция «Край», вольное поселение русских, по несчастью оказавшихся в годы войны в фашистской Германии, а посему для советской власти людей подозрительных. Сильно пьющих, к тому же. Живут в бараках, развлекаются рубкой леса и гонками на паровозах.

Туда и попадает сильно контуженный после войны Игнат, герой Владимира Машкова. Волей случая попав в тайгу, он находит там не только забытый паровоз, но и немного одичавшую молодую немку Эльзу. Конечно, разворачивается почти романтичная любовная история по классическим законам жанра. Сергей Гармаш играет представителя местной власти, и в конце ленты на свой лад наводит порядок в похмельном селе. И еще очень колоритен абориген Края Александр Баширов. Это к слову.

Гонки на паровозах выглядят очень захватывающе. Сидевшие рядом со мной в зале «Баргузина» мужчины одобрительно цокали – красивое, мол, кино, с размахом снято. А съемки действительно сочные: убогость лагерного быта и прекрасная, многогранная тайга. Настоящая глухая Сибирь.

Но лично я во время просмотра думала исключительно о том, что есть женщины в русских селеньях. Девушка Софья вывезла после войны из Германии маленького осиротевшего немца, которого упорно выдает за своего сына. И жизнь у нее неустроенная, и смерть ужасная, но женщина она стопроцентно русская, и коня, и медведя, и в избу горящую – все как положено.

Пока всех зрителей захватывала драма самого фильма, я сильно переживала, как же в общем-то не повезло жителям Края и как у нас все-таки оригинально работала власть, высылая живших в немецком плену или оккупации на край света на поселение. Дикое все-таки было время, все эти сороковые-роковые...