Наваждение, которое ловится за хвост |
| Александра ПОБЛИНКОВА, тоже немного того |
| 15.09.2012 |
|
Душа заведения и хозяин сегодня гусарствует: - А.В., вина 2006 года моим гостям! И возникает серебреный поднос, хрустальные фужеры, и разговоры, какими обычно бывают такие, но лишенные, разумеется, практического приложения. Разговоры ради пикировок, ради удовольствия быть понятым созвучными людьми — они разливаются по бокалам, и не суть важен регион происхождения того совиньона. Такое концептуально идеальное место просуществовало в Иркутске месяц. Точнее, его и не существовало вовсе — почти сон, говорю же, наваждение. Такое место, как радушный дом, который готов повернуться к тебе таким же лицом, с которым ты в него зашел, оплот пьющих интеллигентов города, тонкая пика в ребро многочисленных, шумных и почему-то становящихся детскими Харатсами. Такое место не могло существовать долго — потому что в нашем городе, как ты ни прячь дверь, тайное станет явным, а потом тут же чрезмерно модным — и жди беды. Но я в живую увидела попытку вернуть тот Иркутск, вернуть его под себя — не без рачительной нотки бизнеса — тот город-наваждение, вернуть друзьям и тем, кто может оценить. Или желает эстетски дернуть абсента по-французски. - А.В., вина 2004 года моим гостям!... Немецкая гостья сидит, притихнув — ей невдомек все очарование такого вечера умирающим летом, когда сырая ночь, плавящийся в голубом пламени в зеленую жижу сахар и не принципиально, что завтра на работу, потому что есть эта самая, о которой неприлично говорить Духовность. Когда человеку в Иркутске все окончательно надоедает он или переезжает в снобский Питер, рабочую Москву, благословенный Израиль, или, тяжело вздохнув и закатав рукава, встает к барной стойке и начинает строить среду для себя. Результат, как и коктейль «Денис Давыдов» весьма непредсказуем — или с лестницы навернешься, или озолотишься и откроешь сеть по всей стране, или — в общем, что-то случится непременно, лишь бы руки не опускались. Потому что это очень иркутское качество — желать пристроить свою душевную интеллигентность — но, разумеется, как у всех нас, не без оттенка провинциальной лихой маргинальности и любви к красивой посуде - в круг себе равных. И потому где-то под иркутскими крышами льется абсент и не меняясь со времен расцвета кинохроники — как сошедшие с ретро-картин иркутяне — говорят все о том же — о душевной архитектуре, о маятнике Фуко, амбивалентности и ценности дискурса. |
